Переменная звезда - Страница 16

Однако две вещи сразу испортили картину. Во-первых, в комнате не оказалось ни единого мужчины. Во-вторых, за столом сидела женщина. На вид она была старше меня лет на пять, и ее моложавость очень впечатляла, но в ее взгляде и поджатых губах накопился семидесятилетний скептицизм.

– Доброе утро, Дороти, – сказал Ренник. – Это Джоэль Джонстон. Джоэль, это Дороти Робб.

– Доброе утро, Алекс, – поприветствовала его женщина. – Расслабьтесь. Вы пришли рано, Доброе утро, мистер Джонстон.

Она протянула мне руку. Голос у нее оказался с очаровательной хрипотцой, словно у великой джазовой певицы к концу карьеры. "Не поет ли она?" – подумал я.

В своем социальном кругу я бы быстро и крепко пожал ее руку. Как поступить на этой высоте, я понятия не имел – даже если бы я знал о том, каков статус этой дамы. Глубокий вдох. Как повел бы себя мой отец?

– Доброе утро, госпожа Робб, – сказал я, учтиво поклонился и поцеловал ее руку.

Она проворно отдернула руку и резко проговорила:

– Дороти!

Но я понял, что она не оскорбилась, поскольку почти сразу смягчилась и добавила:

– "Госпожа Робб" звучит слишком похоже…

Я кивнул.

– На роман Виктора Гюго. Если так, то я – Джоэль.

Циничные глаза раскрылись чуточку шире.

– Вы читали!

– Мои родители успели впихнуть в меня многое, прежде чем я сам смог выбирать. Если я читал книжку, то мог читать хоть до утра.

– Какие замечательные родители.

Я вдруг почувствовал, что краснею. Мой многоканальный разум продолжал проигрывать наш разговор, и вдруг до меня дошло, что полное название упомянутой книги было "Распутная госпожа Робб". Дороти заметила мое смущение, и ее острые глаза сверкнули. Я понял, что не ответил на ее комплимент, но был слишком польщен, чтобы быстро придумать ответ.

Она выручила меня.

– А знаете историю о том, как некая американская фермерша написала письмо Виктору Гюго, Джоэль?

– Нет, не знаю, – с благодарностью отозвался я.

– Она написала: "Дорогой Вик…"

Я не смог удержаться от улыбки: ее акцент и манера рассказчицы были необыкновенно хороши.

– "…Нам жуть как понравилась книжка, которую вы написали, "Les Miserables".

Губы у меня разъехались чуть не до ушей. Ренник тоже улыбнулся.

– "…Но мы хотели спросить вас про то, чего никак в толк взять не можем: кого же из героев звать "Лес".

Я перевел взгляд на Ренника. Он рассмеялся. "Он-то чему смеется? – изумился я. – Хотя… Вполне возможно, что его образование включало краткий курс французской литературы. Да чье угодно образование может включать такой курс".

– Какая забавная история, – сказал я, посмотрев на Дороти. – Это апокриф?

– О, надеюсь. Представьте себе, каково было бедолаге сочинять ответ.

Я решил взять быка за рога.

– Простите, Дороти, можно узнать, кем вы работаете?

Она фыркнула.

– Профессиональные бюрократы рыдали от отчаяния, пытаясь установить этот факт. Ни одна должность не подходит под описание, которое бы их устроило. Для них мы придумали определение "координатор", и они его терпеть не могут.

– Это что-то вроде личного секретаря.

Она не улыбнулась.

– У мистера Конрада семь личных секретарей. Один исполнительный секретарь, два секретаря-аналитика, секретарь по общественным вопросам, секретарь по распорядку дел, секретарь-архивист и секретарь по личным делам. Кроме того, разные персональные исполнительные ассистенты, менеджеры по работе с персоналом, главные советники и главные консультанты, юрисконсульты, личный физиотерапевт, несколько личных терапевтов и психиатров – то есть настоящая клиника, плюс невероятное число членов семейства. Ну и потом, конечно, сама империя, с сотнями директоров корпораций, менеджеров и так далее. И наконец, различные представители и целые законодательные и юридические представительства в правительствах многих стран и руководствах других корпораций. Я – одна из двух сотрудников, через посредство которых мистер Конрад общается со всеми этими людьми. И наоборот. Моя смена – с шести утра до шести вечера или с часу ночи до часу дня по Гринвичу.

Я удивленно заморгал.

– И у вас еще остается время, чтобы рассказывать мне шутки о Викторе Гюго?

– Нет. Вот почему мне это так понравилось. Мне показалось, что вам необходимо расслабиться.

– До сих пор нужно! Сколько еще у меня времени?

– Времени у вас нет, – сказала Дороти. У нее за спиной образовался дверной проем, о существовании которого невозможно было догадаться. – Удачи, Джоэль.

Ренник шагнул вперед и переступил порог. Я – нет. Дар речи и способность передвигаться покинули меня.

– Все будет хорошо, – негромко проговорила Дороти. – Костюм на вас сидит просто шикарно.

Когда вам слишком страшно сделать шаг, есть один простой способ. Я не говорю "легкий" – но простой. Просто наклонитесь вперед. Вот и все, что нужно сделать. Простоите так не очень-то долго – и начнете падать лицом вниз, но ваше тело не позволит вам упасть. Вы непроизвольно выставите вперед ногу… вот и сдвинулись с места. Повторите еще разок. Только не забывайте чередовать левую и правую ногу.

Вот так, незаметно для себя, я перешагнул порог и при этом лишь едва заметно дрогнул.

Глава 4

Чтобы понять сердце и душу человека, смотри не на то, чего он уже достиг, а на то, чего он стремится достичь.

Калил Гибран

Комната была не маленькая, но все же меньше, чем я ожидал, и еще сильнее она удивила меня тем, что была обставлена не как офис, а скорее как личные апартаменты или домашний кабинет. У дальней стены располагались повернутые друг к другу четыре кресла. Ренник приблизился к левому из тех двух, что стояли спинками к двери. Другие два уже были заняты мужчинами – с виду ровесниками Ренника. Четвертое кресло явно предназначалось для меня.