Переменная звезда - Страница 112

112

Он вышел, и диафрагмальный люк закрылся за ним.

Потом еще несколько секунд было совсем тихо. А когда кто-то пожелал что-то сказать, им вежливо посоветовали сделать это в другом месте. А потом все молчали – в общем, я точно не могу сказать, сколько времени, но к моменту моего ухода еще никто не начал говорить – а я ушел два часа спустя.

Весть о том, что сказал Хидео, пронеслась по кораблю. Искусственный интеллект "Шеффилда" записал каждое слово, и Хидео заранее дал разрешение на то, чтобы его речь была передана всем желающим. За все время полета он не произнес слов больше, чем в тот день. Чудес не произошло. Но на протяжении нескольких следующих дней у всех начала появляться мысль о том, что придет все-таки день, когда мы исцелимся от горя. Не скоро. Но когда-нибудь.

Прививку мы по крайней мере получили.

Так продолжалось, пока не истекли четыре недели после Катастрофы. А потом релятивист Питер Кайндред был найден в своей каюте мертвым. Он покончил с собой.

"Он принял жуткую смертельную дозу стимулятора, антидепрессанта, обезболивающего и мощного энтео-гена и, будучи человеком в этом деле опытным, все рассчитал так, чтобы пиковая концентрация этих препаратов достигла максимума одновременно. Наверное, он ушел из жизни, ощущая себя энергией, изображенной Алексом Греем в "Теологе", пылая вселенским огнем. Первый человек, обнаруживший тело Кайндреда, сказал, что выражение его лица было "потусторонним", "блаженным". А потом пришел Соломон Шорт и расквасил пол-лица Кайндреда мощным ударом, в сердцах изо всех сил толкнул стул, на котором сидел самоубийца. Заехав покойному по физиономии, Соломон сломал пять костей кисти руки. Но, несмотря на боль, его злость не улеглась, и он успел обнаружить на дисплее компьютера предсмертную записку Кайндреда и стер ее. К тому времени, как прибежали охранники, Соломон был спокоен, тих, его слезы высохли, и он был готов к тому, чтобы его препроводили в лазарет. Охранников такое поведение Соломона очень порадовало. Если бы к их приходу он еще буйствовал, им пришлось бы позволить ему их отколотить.

Он, Хидео-сан и Дугал Видер потом старались изо всех сил и продержались так долго, как никто не ждал. Когда двигатель отключился в первый раз, неделю спустя, Хидео снова запустил его в течение считанных минут. Через четыре дня двигатель снова заглох – в последний раз. Во время дежурства Соломона.

Теперь нам нечего было надеяться на то, что мы сумеем сбросить скорость ниже девяноста пяти процентов от скорости света. До Новой Бразилии мы долетим вовремя, до смешного близкое к расчетному – и промчимся мимо, успев только помахать рукой нашей мечте.

Теоретически мы могли после этого прожить еще долго – корабль прокормил бы три, а то и четыре бесполезных поколения. Но через сто лет после нашего старта из Солнечной системы, когда мы будем на расстоянии в четыреста сорок четыре световых года от того места, где она когда-то находилась, нас нагонят гамма-лучи – следствие аннигиляции – и завершат свое черное дело. Стерилизуют "Шеффилд".

От человечества осталось восемнадцать разрозненных порослей. И мы не были одной из них.

Старая песня ошибалась. Мы должны были умереть по дороге к звездам… и это оказалось куда более одиноко, чем я мог себе представить.

Глава 19

Теперь мы поняли, что нельзя считать эту планету огороженным, безопасным местом для человека; мы никогда не сможем предугадать невидимое добро или зло, способное внезапно свалиться на нас из космоса.

Г. Дж. Уэллс. "Война миров"

Существование утратило всякий смысл.

Впервые за все время это не было преувеличением. Действительно утратило.

Отлично. Скажите это козам. Их существование смысл имело: они ели и давали молоко. Значит, их надо кормить и доить. Скажите это кроликам. Им, похоже, нужно только одно: плодиться. Куры считали, что смысл их существования в том, чтобы нести и высиживать яйца; петух придерживался на этот счет другого мнения, но и куры, и петух в своем мнении были твердо убеждены. Овощи можно было не спрашивать.

Пребывание рядом с такой наивной уверенностью немного успокаивало. К тому же я заключил договор со своими подопечными. И в этом договоре не было пункта о возможности отказа от взятых на себя обязательств в случае взрыва Солнца или даже исчезновения силы притяжения на борту звездолета. Пока скотина и растения свою часть договора выполняли – тем, что жили.

Кроме того, мне нужно было где-то находиться, кроме "Жнепстое". В последнее время я там спал, как ребенок. Один, просыпаясь каждые несколько часов, заливая слезами подушку, а порой случалось и обмочиться. Не самая хорошая вещь при состоянии невесомости.

В общем я находился на верхней сельхозпалубе. Гидропонной. Думал, не подняться ли в "Рог изобилия", не поиграть ли на "Анне" для тех, кто туда придет. Но я решил, что, если мне каким-то образом удастся выдуть из моего сакса все, что у меня на сердце, мне, пожалуй, больше не удастся сделать вдох. И моим слушателям тоже.

Я более или менее приучился дышать влажными испарениями Браво – тем воздухом, какой мы предполагали встретить на ставшей недостижимой для нас планете. Помню, как я думал, какая это будет потрясающая планета.

Но, конечно, теперь запахи стали гораздо менее интенсивными и сконцентрированными, чем те, к которым я успел привыкнуть: На борту "Шеффилда" установилась невесомость, и теперь здесь работали кондиционеры, предназначенные для таких условий. Это означало постоянный сильный приток воздуха в любое помещение, где проводят время люди. Так и должно быть. При нулевой гравитации, если только воздух все время тщательно не перемешивать, выдыхаемый вами углекислый газ имеет склонность скапливаться в виде сферы вокруг вашей головы и способен вас удушить.

112